Юхан Харстад, "Где ты теперь?"
пятница, 21 ноября 2008
where the hell you got those irish eyes, your spider-leg lashes and your transylvanian smile?
Эннен садится в случайные автобусы. В те, которые первыми останавливаются. Она выбирает заднюю дверь. Смотрит прямо перед собой. Смотрит в глаза входящим, одиноким молодым мужчинам и парням, которые не могут оторвать от неё взгляда и мечтают о возлюбленных, которых у них никогда не будет. Смотрит на девушек, которые понимают, как хороша собой та, что сидит сзади, с чемоданчиком на коленях. Она ловит взгляды, обращённые на неё, опускает глаза, опять поднимает их, рассматривает глазеющих на неё мужчин, которые, глядя на неё, будто чувствуют какое-то покалывание в животе. Но едва кто-нибудь из них отваживается подняться и направиться к ней, она выходит из автобуса. Садится в другой. И едет дальше. Она путешествует по всей стране, рано или поздно ты встретишь её в автобусе, поезде или самолёте, ты сядешь и сразу обратишь на неё внимание, она внезапно перехватит твой взгляд, и ты покраснеешь, тебя бросит в жар, потому что невозможно влюбиться вот так, сразу, нельзя влюбиться во внешность, но ты влюбляешься, прямо в автобусе, ты думаешь, что нужно встать и пойти назад, заговорить с ней, сойти на одной с ней остановке, потому что лучше неё тебе никого не встретить. И стоит тебе лишь заговорить с ней, сойти на её остановке, обнять её, тогда, наверно, да нет - абсолютно точно - ты обретёшь единственного человека во всей вселенной, кому суждено сделать тебя счастливейшим в мире. Но ты не отваживаешься. Ты почти никогда не сходишь на её остановке. Ты не встаёшь и не заговариваешь с ней. Или с ним. Вы сидите, смотрите друг на друга или отводите глаза, а потом один из вас выходит, и через несколько часов вы забываете друг о друге, чтобы на следующий день или спустя десять, двадцать лет почувствовать вдруг то же самое покалывание. Тогда ты представишь её лицо и поймёшь, что в тот момент тебе надо было действовать, нужно было заговорить с ней. А ты этого не сделал, и у тебя осталось лишь осознание того, что хотя бы раз в жизни, одно мгновение, тебя любили - вот так, безоговорочно, ничего не требуя взамен. Один-единственный миг, будто по щелчку. Как в мелодраме.
Юхан Харстад, "Где ты теперь?"
Юхан Харстад, "Где ты теперь?"
Жизнь тем и хороша, что не всегда соответствует нашим ожиданиям /М.Фрай/
1969 год почему-то напоминает мне трясину. Глубокую липкую топь, в которой при каждом шаге вязнут ноги. И я с трудом бреду по этой грязи. Ни впереди, ни позади ничего не видно. И только бесконечно тянется темная трясина.
Даже само время текло неравномерно – под стать моим шагам. Все двигались вперед, и только я и мое время ползали по кругу в этой жиже. Менялся мир вокруг меня. В ту пору умер Колтрейн и многие другие. Люди призывали к переменам. И перемены, казалось, уже поджидали за углом. Но все эти события – не более чем бессмысленный и нереальный фон. И я провожу день за днем, почти не поднимая лица. В моих глазах отражается лишь бескрайняя трясина. Ставлю вперед правую ногу, поднимаю левую, ставлю ее и опять поднимаю правую. Я не могу определить, где нахожусь сейчас, не могу поверить, туда ли я вообще иду. Просто нужно куда-нибудь идти – и я иду. Шаг за шагом.
/Харуки Мураками «Норвежский лес»/
- Думай, что жизнь – это коробка с печеньем. В коробке с печеньем есть печенюшки любимые, и не очень. Съешь первым делом самые вкусные – останутся лишь те, что особо не любишь. Когда мне горько, я всегда думаю об этой коробке. Потерпишь сейчас – проще будет потом. Вот и выходит, что жизнь – коробка с печеньем.
/Харуки Мураками «Норвежский лес»/
Даже само время текло неравномерно – под стать моим шагам. Все двигались вперед, и только я и мое время ползали по кругу в этой жиже. Менялся мир вокруг меня. В ту пору умер Колтрейн и многие другие. Люди призывали к переменам. И перемены, казалось, уже поджидали за углом. Но все эти события – не более чем бессмысленный и нереальный фон. И я провожу день за днем, почти не поднимая лица. В моих глазах отражается лишь бескрайняя трясина. Ставлю вперед правую ногу, поднимаю левую, ставлю ее и опять поднимаю правую. Я не могу определить, где нахожусь сейчас, не могу поверить, туда ли я вообще иду. Просто нужно куда-нибудь идти – и я иду. Шаг за шагом.
/Харуки Мураками «Норвежский лес»/
- Думай, что жизнь – это коробка с печеньем. В коробке с печеньем есть печенюшки любимые, и не очень. Съешь первым делом самые вкусные – останутся лишь те, что особо не любишь. Когда мне горько, я всегда думаю об этой коробке. Потерпишь сейчас – проще будет потом. Вот и выходит, что жизнь – коробка с печеньем.
/Харуки Мураками «Норвежский лес»/
Жизнь тем и хороша, что не всегда соответствует нашим ожиданиям /М.Фрай/
На берегу Каспийского моря были пойманы две черепахи, на спинах которых было что-то написано. Это были письма любящих друг друга мужчины и женщины. Черепахи всегда были вместе, и послания влюбленных на них можно было прочесть.
Мужчина писал:
"Ты похожа на ту девушку, которая подолгу спала по утрам, а когда вышла замуж в соседнее село и впервые должна была встать рано, увидела иней на полях и сказала свекрови: "В нашем селе такого не было!" Так же как и она, ты думаешь, что на свете нет любви, потому что ты никогда не просыпалась так рано, чтобы с ней встретиться, хотя она каждое утро приходила вовремя"
Письмо женщины было короче, всего несколько слов:
"Моя родина - тишина, моя пища - молчание. Я сижу в своем имени, как гребец в лодке. Не могу заснуть, так тебя ненавижу."
/Милорад Павич "Хазарский словарь." / (c)
Мужчина писал:
"Ты похожа на ту девушку, которая подолгу спала по утрам, а когда вышла замуж в соседнее село и впервые должна была встать рано, увидела иней на полях и сказала свекрови: "В нашем селе такого не было!" Так же как и она, ты думаешь, что на свете нет любви, потому что ты никогда не просыпалась так рано, чтобы с ней встретиться, хотя она каждое утро приходила вовремя"
Письмо женщины было короче, всего несколько слов:
"Моя родина - тишина, моя пища - молчание. Я сижу в своем имени, как гребец в лодке. Не могу заснуть, так тебя ненавижу."
/Милорад Павич "Хазарский словарь." / (c)
суббота, 15 ноября 2008
Слово — плод
В лес вошла Цирцея. По вине ее колдовств на земле уже не осталось ни одного мужчины. Ныне каждый мужчина - одновременно стадо свиней и их погонщик. Погонщик указывает на небеса этим свиньям, что сопят и хрюкают рылом к земле. Он ударами палки понуждает их задрать головы, и тогда эти чревоугодники хрюкают рылом к небу. Там, на небе, есть свое корыто: это солнце, доверху наполненное утратами и потерями. Свиньи и погонщик идут по небу, спиной к земле. Наступает ночь, и на небе остается только порожняя луна. Свиньи хрюкают, рылом к своей земле, которая отныне всего лишь планета в глубине их новых небес. Погонщик погоняет стадо и говорит: "Чтоб увидеть землю, надо вознестись на небо". Но как стоящим на небе увидеть землю, если они повернуты к ней спиной?
Аполлинер, Гниющий чародей
Аполлинер, Гниющий чародей
воскресенье, 09 ноября 2008
Слово — плод
Случалось ли вам... читать про несчастного юношу, которого злая волшебница превратила в мопса с тем, что он может снова превратиться в человека при условии, что невинная девушка, не знавшая мужчины, в новогоднюю ночь будет читать над ним стихи Густава Пфицера и при этом не уснет? Добрый друг, желавший ему помочь, выслушал всю эту историю, а дальше следует:
Вот беда, но что же делать?
Не могу тут быть полезным
Я, не будучи девицей
И тем более невинной.
А второе, друг, условье,
Первого еще труднее:
Как я Пфицера открою,
Так сейчас и засыпаю.
Карен Бликсен, Потоп в Нордернее
Желтые нарциссы, царецвет и большие красные цветы, которые датчане называют "разбитое сердце" или "сердце лейтенанта", потому что, если раздвинуть лепестки, можно в них разглядеть бутылку шампанского и танцовщицу, только-только распустившиеся в садах, трепало и гнуло дождем и ветром.
Глядя на нее, Андерс вспомнил, что раньше мысленно сравнивал ее с дитятей, ни за что не желавшим расстаться с любимой куклой, и эта кукла была он сам. Теперь же он увидел в ней куклу, боявшуюся потерять свое дитя, дитя, которое будет с ней играть, одевать и раздевать ее, млея от восторга. Бедная, бедная кукла, сирая и ничья повсюду, кроме как в его руках.
Карен Бликсен, Поэт
Вот беда, но что же делать?
Не могу тут быть полезным
Я, не будучи девицей
И тем более невинной.
А второе, друг, условье,
Первого еще труднее:
Как я Пфицера открою,
Так сейчас и засыпаю.
Карен Бликсен, Потоп в Нордернее
Желтые нарциссы, царецвет и большие красные цветы, которые датчане называют "разбитое сердце" или "сердце лейтенанта", потому что, если раздвинуть лепестки, можно в них разглядеть бутылку шампанского и танцовщицу, только-только распустившиеся в садах, трепало и гнуло дождем и ветром.
Глядя на нее, Андерс вспомнил, что раньше мысленно сравнивал ее с дитятей, ни за что не желавшим расстаться с любимой куклой, и эта кукла была он сам. Теперь же он увидел в ней куклу, боявшуюся потерять свое дитя, дитя, которое будет с ней играть, одевать и раздевать ее, млея от восторга. Бедная, бедная кукла, сирая и ничья повсюду, кроме как в его руках.
Карен Бликсен, Поэт
вторник, 04 ноября 2008
«Если тебе нужен свет, лучше поджечь город, чем проклинать темноту...»
Роджер Желязны "Возмездие трех фурий"
Слово — плод
Этническое предубеждение может состоять из одного слова, например, frog, в качестве обозначения француза, либо же расшириться до эпиграммы или пословицы: "С другом-венгром тебе не нужен враг", "Пожав руку венгру, пересчитай пальцы", "Как сделать омлет по-венгерски? Прежде всего надо украсть десяток яиц...", "И венгр и румын продадут свою бабушку, но румын доставит ее по адресу". Последний пример представляет собой достаточно сложный случай. С одной стороны, очевидно, что нельзя доверять столь бессердечным людям, которые ради денег готовы продать собственную бабушку. С другой стороны, венгр, в отличие от румына, не выполняет до конца договор и не доставляет бабушку по назначению. Этот факт можно считать отрицательным в той мере, в какой он еще раз подтверждает ненадежность венгров: они не выполняют обещанное. Но в то же время здесь есть и позитивный аспект: венгр предстает как трикстер, который на самом деле не продаст родственника в рабство, меж тем как румын это сделает. По контрасту с ним румын более честен, но не столь хитер, как венгр, чьим поступкам он пытается подражать.
Алан Дандес, Об этнических стереотипах: евреи и поляки в Соединенных Штатах
Алан Дандес, Об этнических стереотипах: евреи и поляки в Соединенных Штатах
Слово — плод
Ничто не ночник, не начальник, не наковальня и не Ниневия. Это не тропическая роща, где на берегу реки врос в землю каменный стол, сплошь усыпанный тропическими же плодами. Это ни в коем случае не красивая индианка, стоящая рядом со столом, прижимая к груди белокурого, похищенного ею младенца. Это не посылка esse est percipi, так же как и ни одно из возможных опровержений этой посылки. И не понюшка кокаина. Быстрее. Времени в обрез, а мы должны завершить этот список. Ничто это не шпатель, которым стоматолог прижимает язык своего пациента, прекрасно, поспешим далее. Мы убеждены, что ничто это не желтые женские трусики. Женские трусики с белыми кружевами, лежащие на полу под черным стулом. Это не пол, не черный стул и не двое обнаженных любовников, затеявшие на застеленной белыми простынями кровати драку подушками, в ходе которой мужчина вытащит потихоньку от своей возлюбленной из наволочки подушку и засунет на ее место словарь Вебстера, третье международное издание.
Дональд Бартельми, Ничто: предварительное исследование
Дональд Бартельми, Ничто: предварительное исследование
понедельник, 03 ноября 2008
рожденный ползать всегда идет в птицеловы
Мы являемся в виде скелетов, покрытых кожей, мужчины и женщины, и страстно желаем друг друга. Но когда дыхание угасает, кожа трескается, секс исчезает, и больше нет высокого или низкого. Под кожей человека, которую мы ласкаем и гладим сейчас, нет ничего, кроме набора костей. Подумайте об этом - высокие и низкие, старые и молодые, мужчины и женщины, все суть одно... таков мир. Те, кто не поняли непостоянство мира, изумлены и испуганы подобной переменой... Освободите себя от формы и вернитесь к истоку существования.
Иккю "Скелет"
Иккю "Скелет"
«Плата за то, чтобы быть лучшим, – это обязанность быть лучшим.»
Терри Пратчетт "Дамы и господа"
«До идолов дотрагиваться нельзя - позолота пристает к пальцам.»
Гюстав Флобер "Госпожа Бовари"
рожденный ползать всегда идет в птицеловы
Жалость к себе - это реальный враг и источник человеческого страдания. Без некоторого количества жалости к себе человек был бы не в состоянии быть таким важным для себя, каков он есть. Но когда включается чувство собственной важности, оно начинает набирать свою собственную силу, и именно эта, на первый взгляд независимая, природа чувства собственной важности придает ему мнимую ценность
Карлос Кастанеда
"Сила безмолвия"
"Сила безмолвия"
пятница, 24 октября 2008
Никто не имеет право на чудо...Оно всегда само по себе. Потому и чудо. (:
Липкий отстой богадства и праздности.
Из множества бесценных вещей, оставшихся похади, достается нам толЬко это. Эти артефакты. Памятки. Бесполезные сувениры. Ни один из которых нельзя пуститЬ с молотка. Шрамы, оставленные счастЬем.
Непонятному можно придать любой смысл.
...Может быть, именно за это Мисти любила его.
Любила тебя.
За то, что ты верил в нее гораздо болЬше, чем она сама. Ты ждал от нее болЬшего, чем она сама от себя.
Станиславский был прав, свежую болЬ можно обнаружить всякий раз, когда открываешЬ даже небезизвестное.
- Я о том, что для человека исскуства хроническая болЬ бывает временами как дар свыше.
-Эти бесполезные детали,- частенЬко повторял Питер. - Бесполезны лишЬ до того, как ты соберешЬ их в целое.
Питер говаривал:
- Все само по себе - ничто.
Кто знает, почему мы делаем то, что делаем.
Можно рисоватЬ что угодно, потому что раскрываешЬ ты толЬко себя, и нечего кроме.
Ни одно вложение не остаётся твоим навечно.
Одни и те же чудеса можно повторятЬ снова и снова, когда все забывают последний раз.
Трудно забытЬ боль, но ещё труднее вспомнитЬ радостЬ. СчастЬе не оставляет памятных шрамов. Покой учит нас так малому.
Из множества бесценных вещей, оставшихся похади, достается нам толЬко это. Эти артефакты. Памятки. Бесполезные сувениры. Ни один из которых нельзя пуститЬ с молотка. Шрамы, оставленные счастЬем.
Непонятному можно придать любой смысл.
...Может быть, именно за это Мисти любила его.
Любила тебя.
За то, что ты верил в нее гораздо болЬше, чем она сама. Ты ждал от нее болЬшего, чем она сама от себя.
Станиславский был прав, свежую болЬ можно обнаружить всякий раз, когда открываешЬ даже небезизвестное.
- Я о том, что для человека исскуства хроническая болЬ бывает временами как дар свыше.
-Эти бесполезные детали,- частенЬко повторял Питер. - Бесполезны лишЬ до того, как ты соберешЬ их в целое.
Питер говаривал:
- Все само по себе - ничто.
Кто знает, почему мы делаем то, что делаем.
Можно рисоватЬ что угодно, потому что раскрываешЬ ты толЬко себя, и нечего кроме.
Ни одно вложение не остаётся твоим навечно.
Одни и те же чудеса можно повторятЬ снова и снова, когда все забывают последний раз.
Трудно забытЬ боль, но ещё труднее вспомнитЬ радостЬ. СчастЬе не оставляет памятных шрамов. Покой учит нас так малому.
Чак Паланик "Дневник"
воскресенье, 19 октября 2008
Слово — плод
Эта болезнь заложена в каждом из нас от природы, она — питомник скудоумия, и "стоит его только разбередить или подстегнуть, сказано у Бальдассаре Кастильоне, как она разрастается беспредельно и проявляется бесконечно разнообразно, поскольку сами мы предаемся ей каждый по-своему"; искоренить ее не так-то просто, считает Туллий, ведь она так цепко держится и корни нашего безрассудства так глубоки, что, какими мы воспитаны, такими уж и останемся. Некоторые говорят, что уму присущи два главных недостатка: заблуждение и невежество, от коих проистекает все остальное, ибо из-за невежества мы не знаем самых необходимых вещей, а вследствие заблуждения наши представления об этих вещах искажены. Невежество — это отсутствие чего-то, а заблуждение — стремление настоять на своем. Невежество приводит к пороку, а заблуждение — к ереси. Вы можете насчитать сколько угодно видов безрассудства, делить их и подразделять, но очень мало кто от него свободен или не сталкивается с тем или иным его проявлением. В том, что глупостью обычно правит невежество, может убедиться любой, стоит лишь поразмыслить над своими и чужими поступками.
Роберт Бертон, Анатомия меланхолии
Роберт Бертон, Анатомия меланхолии
воскресенье, 28 сентября 2008
Ладно, ладно! Попытаюсь объяснить про кролика.
"- Вежливость. Вот еще одна любимая добродетель убогих, если у таковы вообще могут быть добродетели. Что привлекательного в безобидности, хотела бы я знать? Разумеется, быть вежливым нетрудно- для этого не надо обладать кими-то особыми дарованиями. С другой стороны, вежливость является последним прибежищем тех, кто потерпел неудачу во всем остальном. Честолюбивого человека, выбравшего себе цель и имеюего силы для ее достижения, не должно заботить то, что думают о нем окружающие. Я не могу сбе представить, чтобы Вагнер лишался сна, беспокоясь о чьих-то там оскорбленных чувствах. Он был гений, и этим все сказано."
"Тайны невозможно хранить в доме, где есть дети."
Д. Сеттерфилд
"Тринадцатая сказка"
"Тайны невозможно хранить в доме, где есть дети."
Д. Сеттерфилд
"Тринадцатая сказка"
единственный способ развлечь людей — это сидеть и слушать их рассказы
Присмотритесь как нибудь к беременной женщине: вам кажется, что она переходит улицу, или работает, или даже говорит с вами. Ничего подобного. Она думает о своем ребенке.
Она не признается в этом, но ни одной минуты не проходит за все девять месяцев, чтобы она не думала о ребенке.
Да, она вас слушает, но почти не слышит. Она кивает, но на самом деле ей все равно.
Она представляет себе, какой он. Пять миллиметров: с пшеничное зернышко. Один сантиметр: с ракушку. Пять сантиметров: с этот вот ластик на ее письменном столе. Двадцать сантиметров к пятому месяцу: с ее раскрытую ладонь.
Еще ничего не заметно. Совершенно ничего, но она то и дело трогает свой живот.
Да нет, не свой живот она трогает, а его. Точно так же она гладит по голове своего старшего. Это то же самое.
Анна Гавальда "Тест".
Она не признается в этом, но ни одной минуты не проходит за все девять месяцев, чтобы она не думала о ребенке.
Да, она вас слушает, но почти не слышит. Она кивает, но на самом деле ей все равно.
Она представляет себе, какой он. Пять миллиметров: с пшеничное зернышко. Один сантиметр: с ракушку. Пять сантиметров: с этот вот ластик на ее письменном столе. Двадцать сантиметров к пятому месяцу: с ее раскрытую ладонь.
Еще ничего не заметно. Совершенно ничего, но она то и дело трогает свой живот.
Да нет, не свой живот она трогает, а его. Точно так же она гладит по голове своего старшего. Это то же самое.
Анна Гавальда "Тест".
понедельник, 22 сентября 2008
"Вы, конечно, правы: я - неблагоразумен, я - болен, у меня - душа, я - микроб.
Но разве цветение - не болезнь? Разве не больно, когда лопается почка?
И не думаете ли вы, что сперматозоид - страшнейший из микробов?"
Е.И. Замятин "Мы"
Но разве цветение - не болезнь? Разве не больно, когда лопается почка?
И не думаете ли вы, что сперматозоид - страшнейший из микробов?"
Е.И. Замятин "Мы"
четверг, 18 сентября 2008
Слово — плод
Далее Странник сказал – Вот видишь – наступила ночь – а ведь был день – и казалось – он не пройдет никогда – Пройдет день – пройдет и ночь – Но я хочу – чтобы у тебя был Новый день и была Новая ночь – Бойся привыкать – чтобы не сказать – Хочу – чтобы не кончался любимый день – хочу – чтобы длилась любимая ночь – ибо если ты полюбишь один день и одну ночь – они никогда не полюбят тебя – Пусть прекратится любимый день – Пусть прекратится любимая ночь – Все они предатели – хотя бы потому – что ограничены во времени – Зачем требовать вечной любви у того – кто обречен на скорое исчезновение – Разве виноват день – разве виновата ночь – если они не могут жить больше дня и больше ночи – не продлевай агонию бессильных – не оживляй умирающий свет – не мучай – не останавливай уходящих – не проси их остаться с тобой – ибо они давно мертвы и пусты и никогда не воскреснут вновь – Пусть узнает день – пусть узнает ночь – что они любимы тобой – Но только на время дня – и только на время ночи –
Владимир Шали, История разделенного сада
Владимир Шали, История разделенного сада
Слово — плод
Людям, которых посещают по ночам сны, знакомо ни с чем не сравнимое счастье, которого лишен мир дневного света, экстаз и легкость на душе, сходные со вкусом меда на языке. Ведомо им и то, что объяснение восторга, который охватывает спящего, - это чувство ничем не ограниченной свободы, которое он познает во сне. Это не свобода диктатора, навязывающего миру свою волю, а свобода художника, не скованного ничем, даже волей. Удовольствие от счастливого сна зависит не от его содержания, а от того, что во сне все происходит без участия спящего. Над событиями своего сна он не властен.
Карен Бликсен, Из Африки
Карен Бликсен, Из Африки
среда, 17 сентября 2008
Никто не имеет право на чудо...Оно всегда само по себе. Потому и чудо. (:
Любовь в самом деле, как нечто другое, способна время от времени переворачиватЬ всю жизнь человека. Но вдогонку за любовью идёт кое-что ещё, тоже заставляющее человека вступать в стезю, о которой никогда прежде не помышлял. Это кое-что зовётся "отчаяние". И если любовь меняет человека быстро, то отчаяние - ещё быстрей.
Желание- это не то, что видишЬ, а то, что ты себе воображаешЬ.
Желание- это не то, что видишЬ, а то, что ты себе воображаешЬ.
Пауло Коэльо
"11 минут"
"11 минут"