Сон был жуткий. Полый череп. Внутри кромешная тьма, лишь посередине желтый огонек. Под ним играют в карты, но от лютого холода карты покрылись изморозью, и мастей различить невозможно. А дальше - широкая, как бы висящая в воздухе площадка, на ней ровными рядами, тесно прижавшись друг к другу, лежат люди. Все на левом боку, согревая один о другого замерзшие колени и стынущие бедра. Стоит шевельнуться одному - и тотчас вся цепочка приходит в движение, ее плотно пригнаные зигзаги-звенья, как по команде, разъединяются, и вереница тел разом переворачивается на другой бок. И снова люди жмутся друг к другу, колено к колену, бедро к бедру. Но им уже не согреться. Мало помалу они стынут, будто нанизаный на длинную иглу ледяной стужи.
далее И раз уж остался без прошлого, обрету хотя бы будущее
За клетью есть ниша, там висит на стене отполированая плита, холодная и гладкая, как змея. Не знаю, зеркало ли это, но, когда я стою перед ней, мне чудится, будто на меня смотрит моя слепота...
"Самая тяжелая жизнь совсем не у тех, кто тонет в море ,роется в земле или ищет воду в пустынях. Самая тяжелая жизнь у того, кто каждый день, выходя из дому, бьется головой о притолоку - слишком низкая...".
Трудно найти слова, когда действительно есть что сказать. И даже если нужные слова приходят, то стыдишься их произнести. Все эти слова принадлежат прошлым столетиям. Наше время не нашло ещё слов для выражения своих чувств. Оно умеет быть только развязным, всё остальное - искуственно.
"Но в человеке еще живет маленький зритель - он не участвует ни в поступках, ни в страдании - он всегда хладнокровен и одинаков. Его служба - это видеть и быть свидетелем, но он без права голоса в жизни человека и неизвестно, зачем он одиноко существует".
Некоторые изменения происходят за ночь. Ты ложишься спать, спишь спокойно и крепко, и на следующий день ты просыпаешься и понимаешь, что все стало другим чем вчера. Ты не можешь объяснить себе это, ведь солнце взошло как и каждый утро и на стене все еще весит та картина, которую ты давно хотел снять. Цвета мира остались прежними. Только при внимательном взгляде, ты кажется замечаешь, что они немного светлее или темнее чем обычно, но это лишь твое заблуждение: Это твое восприятие, которое изменилось, поскольку ты стал за ночь другим. И потому ты наконец-то сейчас снимешь эту проклятую картину. Другие изменения предвещают себе. Ты чувствуешь, как они надвигаются на тебя, медленно и неудержимо, как смена времён года. Маленькие и большие события предшествуют таким изменениям, которые кажутся ничем не связанными с друг другом. Но что-то в укромном угле твоего мозга составляет эти происшествия и их последствия как мозаику, и в то же время, как эта мозаика начинает приобретать форму, внутри тебя происходят перемены, одна за другой, шаг за шагом: своего рода незамеченного, второго возрождения. Это был год, когда для меня совпали множество таких маленьких и больших происшествий.
Чем дольше ты живешь вне своего дома, тем вероятнее, что дом - и даже кровное родство не спасет - станет для тебя лишь далеким воспоминанием в ряду прочих.
далее И пока Маю тщательно маскировала свои слабости и недостатки, она сама не заметила, как сжалось ее внутреннее "я", задавленное бронеё внешнего лоска. Невроз был просто криком о помощи, отчаянным провлением воли к жизни.
День за днем, скрытая под внешней оболочкой нарочитой веселости и улыбчивости, ветшает душа, превращаясь в прах, в ничто.
В толпе у станции сновали люди с анкетами. Они подходили к прохожим и проникновенно спрашивали: "Как вам кажется, что такое счастье?" меня останавливали несколько раз. И каждый раз я отвечала стандартным "не знаю". Этот бесконечно повторяемый вопрос выбил меня из колеи.
Малобюджетные путешествия пагубно сказываются на здоровье путешествующего.
Когда ты два, три, четыре дня путешествуешь с одними и теми же людьми - мужчинами, женщинами, неважно, - в какой то момент ты от усталости, наверное, приходишь в приятоне, отчасти болезненное возбуждение, Никогда не замечала? Едет в машине компания, возвращается домой, и все веселые - даже противно становится. Смеются без перерыва, потому что в таком состояниии что не скажи - все кажется смешным и интересным. и в конце концов уже до того весело, что возникает иллюзия, что вот это-то и есть настоящая жизнь. Вернувшись домой, ходишь по квартире, и все тебе мерещится, что люди, с которыми ты путешествовал, тоже где-то здесь, рядом. Может, в соседней комнате или на балкон вышли, а потом утром просыпаешься оджин-одинешенек и думаешь: "Что ж такое? Куда все подевались??" - и такая тоска одолевает.
Пить кофе ночью - это как первыфй снег или раннее утро после бури: всегда кажется, что-то похожее уже было в твоей жизни.
Ночная кухня - это территория окончательного и бесповоротного паралича мыслей. Ни в коем случае нельзя оставаться в таком месте надолго. Ни в коем случае нельзяоставатсья в таком месте надолго. Ни в коем случае нельзя заставлять своих жен и матерей проживать жизнь на кухне. Здесь зарождается не только вкусный суп, но и бытовое пьянство и даже позывы к убийству. Кухня - это глобально: это таинственное место, управляющее жизнью всего дома.
Я думаю, думаю, думаю и никак не могу остановиться. Вот мы. люди, живем, едим каждыцй день, в туалет ходим. У нас волосы растут. Без конца, понимаешь? Но мы существуем только здесь и сейчас. Только в эту самую секунду. Так почему же мы все время вспоминаем о прошлом? Почему беспокоимся о будущем? Не могу этого понять и все время об этом думаю. Вот я и решил: Что бы разобраться, нужно все свои мысли записывать. У меня такое ощущение, что если я начну писать рассказы о других людях, то в конце концов по-настоящему пойму, что происходит со мной.
Любовь - это ведь не внешние признаки, а внутреннее содержание. Умение отдавать, понимаешь? Не требовать, а наобарот - дарить. И если члены семьи не обладают этим умением - тогда все. Дом превращается в стойбище голодных волков.
Если не останавливаться на подробнеостях, а кратко подытожить то, что я пережила за последние несколько месяцев, - сейчас уже все в порядке. Или почти в порядке - как зрение у человека, который носит контактные линзы.
Как-то раз я был в гостях у друзей. Полез зачем- то в холодильник и увидел там большой красный шар. Было в этом шаре что то неуловимо знакомое, но я не сразу понял, что это такое. А когда понял, испытал очень странное чувство. Это был арбуз, с которого очистили кождуру, чтобы потом нарезать его на кусочки и сделать фруктовый пунш. Разумеется, сперва я подумал о хозяевах, о том, что они, наверное, замучились этот арбуз чистить. Но эта мысль тут же исчезла, и вместо неё пришла мысль о "чувстве неузнавания". Мне было забавно, что я не смог сразу же догадаться, что это арбуз.
Люди не автоматы. Быть упорным, не отступиться - очень трудно. Когда ты заставляешь себя делать что-то, чего тебе не хочется, время словно останавливается. Детские неврозы, психические расстройства, скажем психоз сиделки, которая в течение долгих лет ухаживает за безнадежным больным, - все это начинается не из-за самих мучений и страданий, а из-за того, что в какой то момент ты понимаешь, что страданиям твоим не будет конца.
Если человек слишком много времменипроводит в безопасной, как ему кажется комнате - он постепенно становится частью дома, ещё одним предметом интерьера. На улице таких людей легко заметить - у них и одежда, и выражение лица домашние. Они движутся как сомнамбулы., смотрят в одну точку. Они забыли, что значит жить на воле.
Сказать всегда легко, а вот сделать... Это похоже на послеобеденное чтение женских журналов - сидишь, грызешь сухарик, роняя крошки, и медленно перелистываешь страницы, на каждой из которых подробнейшим образом объясняется, что нужно делать, чтобы похудеть. абсолютно бессмысленное занятие. На словах мы все очень умные, но разве можно научить человека чему- то, чего сам не умеешь?
Если уж ведешь дневник, нужно быть предельно искренним - это скорее общее правило, чем мое мнение. Приукрашивать действиетльность в дневнике только потому, что на деле она тебе опостылела, - гадко.
Смерть вообще такая неожиданная штука. Если вдуматься, то даже те люди, которые вроде бы оставляют после себя что-то, все равно - они тоже умирают внезапно. Всегда вдруг. В этом "исчезновении ни с того ни с сего" столько одиночества. Одиночество. Раньше, когда с братом все было в порядке, мама была спокойно, но теперь брат переменился, стал нервным, и я чувствую, что мне нельзя умирать. и это налагает на меня слишком большую ответственность. Слишком тяжелый груз.
....Человек на берегу моря - всегда поэт. Это оттого, что море - всегда на двадцать процентов больше, чем мы его себе предствляем. Вот мы представили себе море, пришли на берег, осмотрелись - а оно на двадцать процентов больше, чем мы думали. В слудующий раз мы прихидим, зная о том, что море больше, чем нам казалось раньше. Глядь - а оно снова увеличилось на двадцать процентов по отнощшению к нашей фантазии. И даже если море заполнит все наше сердце, или, наобарот, будет казаться нам грязной лужей - дополнитьельные двадцать процентов никуда не денутся. Может быть, это и есть бесконечноть?
Нам трудно понять самые простые вещи, пока мы не увидим что-то невероятное, что-то такое, как этот закат, как этот магнетический вечер. Мы прочитываем миллионы книг, просматриваем миллионы фильмов, миллион раз целуемся с любимым человеком, чтобы в какой то момент вдруг понять, что у нас не будет другого "сегодня". Сегодня - оно только одно! Это понимание может раздавитьсвоей неожиданной мощью. Вот она - природа. В ней заключена страшная сила, навязывающая нам ненужные, непрошенные прозрения. В лоюбой момент внутри каждого из нас готов зазвонить звоночек: "динь-динь, пришло время понять очевидное" Случайное прозрениегораздо отчетливее намеренного понимания.
Люди вроде нас с тобой, у которых слишком много всего в голове, не должны забывать, что кроме мозгов у них есть ещё и тело, к которому тожде надо прислушиваться. А если прислушиватсья только к тому, что творится только в голове можно плохо кончить.
Запах смерти и всепоглощающее чувство одиночества - вот неизменные спутники того, кто провожает - пусть даже ненадолго - любимого человека..."
То есть написать книгу - это все равно что создать вселенную. Бесконечную вселенную, внутри которой ты наделен огромной силой. Ты можешь дарить и забирать жизни. Только вдумайся - это так страшно! Поэтому тыт ак несвободен. ТЫ все время занят создание множества вселенных. Это, пожалуй, покруче, чем сила притяжения.
Если двое сильных люедй живут вместе, ежесекундно переживая пугающее чувтво, называемое "любовью", и это чувство не ослабляет,а, наобарот,Ю укрепляет их души, то это значит, что оба они обладаю редким талантом - гениальной способностью держать расстояние. Этот талант позволяет им не расстворитсья друг в друге, но и не потяреть друг друга из виду. Расстояние должно быть достаточно далеким, что бы каждый из них мог почувствовать свою неповторимость, и в то же время - достаточно близким, что бы они научились ценить то уникальное пространство, которое создано их искренним чувством. Однако, осозновая себя частью "пространства на двоих", оба человекабессознательно стремятся к сближению, чтобы лучше видеть друг друга. Они не чувствуют опасности, заключенной в этом сближении
чтобы узнать цену года, спроси студента, который провалился на экзамене. чтобы узнать цену месяца, спроси мать, родившую преждевременно. чтобы узнать цену недели, спроси редактора еженедельника. чтобы узнать цену часа, спроси влюблённого, ждущего свою возлюбленную. чтобы узнать цену минуты, спроси опоздавшего на поезд. чтобы узнать цену секунды, спроси того, кто потерял близкого человека в автомобильной катастрофе. чтобы узнать цену одной тысячной секунды, спроси серебряного медалиста Олимпийских игр.
Even on the worst days, there's a possibility for joy.
Гармония
Некоторые – чёрные, некоторые – белые, есть коричневые и розовые, Но все живут вместе, бок о бок, в мире и согласии. Одни всё время заняты, а другие спокойно ждут своей очереди, Хотя в более широкой картине вещей все равны. Некоторые - прямые и закруглённые, другие – заострённые, Но все знают, в чём состоит их задача. Некоторые очень красивы, у некоторых – странные имена, Но каждый совершенно уникален. Сами по себе они могут быть бледными и незаметными, Но вместе способны создать произведение искусства. Как многому может нас научить Коробка обычных мелков.
(с) Маргарет Паркин. Сказки для управления изменениями.
Философ спросил: - В чем цель жизни? -В том, чтобы любить, - ответил Мастер. Позже он сказал ученикам: - Любовь была до сотворения мира. После сотворения мира любовь стали создавать. Когда любовь будет доведена до совершенства, мир исчезнет, а любовь будет существовать вечно.
читать дальшеКто-то спросил Mастера, верит ли он в удачу. -Конечно,- ответил Мастер, озорно подмигнув. - А чем же тогда объяснить успехи людей, которых не любишь?
Мастер беспощадно критиковал тех, кто постоянно жалеет или ругает себя. -Допустить ошибку не страшно, пока не начинаешь настойчиво напоминать о ней. Самую большую ошибку совершает тот, кто не ошибается, - он не стремится к новизне.
Любознательный ученик спросил учителя: - По какому признаку можно унать, что человек достиг просветления? - А вот по какому. Ты вдруг задаёшься вопросом: "Это я сошёл с ума - или все остальные?"
Незнакомец: - я ищу смысл жизни... Мастер: - ты явно полaгаешь, 4то у жизни есть смысл? - а разве не так? - если воспринимать жизнь такой, как она есть, - а не 4ерез призму ума, - то обнаружишь, 4то этот вопрос не имеет смысла, - ответил Мастер.
Никто не имеет право на чудо...Оно всегда само по себе. Потому и чудо. (:
Постепенно мы научимся радостно воспринимать и наслаждаться каждым мгновением жизни.Сильное страдание, которое может обрушиться на нас нежданно-негаданно,проходит быстрее, нежели менее интенсивное, которое кажется нам более терпимым: такое страдание может длиться годами, оно постепенно начинает разъедать нашу душу, пока неодолимое чувство горечи не поселится в ней окончательно, до последних дней омрачив нашу жизнь.
Когда вокруг тебя одни и те же люди, то как то само собой получается, что они входят в твою жизнь. А войдя в твою жизнь, они через некоторое время желают её изменить. А если ты не становишся таким, каким они хотят тебя видеть, - обижаются. Каждый ведь совершенно точно знает, как именно надо жить на свете.
Каждый человек на земле, чем бы он ни занимался, играет главную роль в истории мира.И обычно, даже не знает об этом.
Философия столь превышала ее возможности, как небо превышает землю. - Но ведь небо лишь кажется отдаленным, - отвечал учитель Хань, когда девочка говорила ему об этом.- На самом деле оно существует вокруг тебя. Ты вдыхаешь его и выдыхаешь, даже когда руки твои погружены в грязь. Вот это и есть истинная философия.
Понять, чем человек отличается от ангела, очень просто. Ангел по большей части внутри, а человек - снаружи.
далее Привычка взрослых ходить в церковь вызывала у анны глубокое недоверие. Сама идея коллективного поклонения шла вразрез с её частными беседами с мистером Богом. Что до походов в церковь, что бы там встретиться с мистером Богом, то это вообще был полный абсурд. Если уж мистер Бог не везде, то его его нет нигде. Для неё между визитами в храм и разговорами с ним не было никакой логической связи. Все было предельно просто. Когда ты ещё очень маленький, ты идешь в церковь, что бы познакомиться. Познакомившись, ты выходишь из церкви и начинаешь заниматься своими делами. Продолжить ходить в церковь можно, если ты не встретил там мистера Бога, или не понял, что он тебе сказал, или "понту ради".
-Человек погибший, спасая из огня свою возлюбленную, убит, вовсе не пожаром - он убит той, которую любил. И мать сгоревшая в пламени, чтобы жил ее сын, уничтожена не пламенем: ее убийца - собственный ребенок.
читать дальше-Человек романтического склада относится ко всему интеллектуальному с тайным подозрением; именно в этом корень абсурдного увлечения, называемого мечтательностью. Ошибаются те, кто считает мечты игрой интеллекта. Нет, мечты - нечто противоположное, это бегство от разума.
-Вновь, как в детстве, мне хотелось задать вопросы, на которые не было ответа. Кто и за что возложил на нас, людей, непонятную обязанность разрушать все вокруг, постоянно изменять окружающий мир, доверяться мимолетным случайностям? Может быть, тяжкий этот долг и называется "реальной жизнью"?
-С давних пор я приучил себя трактовать любые удары судьбы как великую победу моей воли и разума. Временами моя спесь граничила с безумием.
-Истинная боль никогда не ощущается сразу. Она похожа на чахотку: когда человек замечает первые симптомы, это значит, что болезнь уже достигла едва ли не последней стадии.
-Любопытство не ведает этики. Возможно, это самая безнравственная из человеческих страстей.
-Вряд ли вы меня поймете, если я скажу, что иногда бесчувствие бывает мучительней самой острой боли.
-Моя боль сказала мне: Ты - не человек. Тебя нельзя и близко подпускать к другим людям. Ты - грустное и ни на что не похожее животное.
Что Вы сейчас испытываете, спрашивает Посетитель. Смятение, говорит Болтун. Чего Вы хотите, спрашивает Посетитель. Спокойствия, говорит Болтун. Так верьте, говорит Посетитель. Вера не дает уверенности, говорит Болтун. Смиритесь, говорит Посетитель. Не дают, говорит Болтун. Нам навязывают состояние тревоги и осатанелости. Боритесь, говорит Посетитель. Не могу, говорит Болтун. бороться не за что. Ну что же, говорит Посетитель, потерпите. Осталось немного.
Малыш Персиваль залез в шалаш рано и так и не вылез оттуда два дня, говорил сам с собой, пел, плакал - они даже подумали, что он тронулся, и это им показалось забавно. Вышел он из шалаша осунувшийся, с красными глазами, несчастный: с тех пор этот малыш мало играл и часто плакал. +1 Кое-кто жил в самой крайней водной кромке - мелкие прозрачные существа взбегали с волной пошарить в сухом песке. Крошечными органами чувств они проверяли новое поле: а вдруг там, где во время последнего их наскока ничего не было, окажется еда - птичий помет, мошки, неожиданные отбросы наземной жизни. Словно несчетными зубчиками небывалых грабель, они прочесывали и вычищали песок. Генри не мог оторваться от этого зрелища. Он тыкал в песок палочкой, выбеленной, обкатанной, тоже оказавшейся тут по воле волн, и старался направить по своему усилия маленьких мусорщиков. Он рыл в песке канавы, их заливал прилив, и Генри сталкивал в эти воды своих подопечных. Замирая от счастья, он наслаждался господством над живыми тварями. Он с ними разговаривал, он приказывал, понукал. Прилив заставлял Генри пятиться, наливал его следы и превращал в озера, где поданные оказывались в его нераздельной власти.
Он носил ботинки с чрезвычайно толстыми подошвами. -Это чтоб ноги доставали до земли, - объяснил он. -А в обычных ботинках они... э-э... не достают? -Не-а. Ортопедическая проблема. Это как... Знаешь, есть много людей, у которых одна нога короче другой? Так вот, у меня такая, понимаешь, забавная штука... -Не говори! - воскликнул Ринсвинд. - иногда на меня находят поразительные озарения... А у тебя обе ноги короче? читать дальше -Но у тебя нет никакого оружия, и ты старик, а у них большие мечи, и их пятеро! -Знаю, - кивнул старик, деловито наматывая цепь на запястье. - Это нечестно, но поддаваться я не умею.
-Как вы называете штуковины, которые перемалывают кукурузу? -Крестьяне.
-Странная, проклятая страна, - произнес он. - Ты слышал, что империю окружает стена? -Чтобы... э-э... не могли войти... эти, гм, варвары?.. -О да, очень мудрый способ защиты, - саркастически усмехнулся Коэн. -Вроде как приезжаем мы туда, смотрим: ба! - да тут двадцатифутовая стена, поедем-ка мы лучше обратно подобру-поздорову, ну и что, что три тысячи миль, все равно лучше убраться, чем взять и наделать лестниц из сосны, которая тут на каждом углу растет. Нет! Стенку они посторили для того, чтобы никто не мог выйти!
-Коэн-Варвар? Был слишком занят, чтобы драться? -Не мог огорчить девушку отказом. Такой уж я.
-Везение - мое второе имя. А первое, кстати, Не.
-А я однажды съел человека. Во время осады, вот так вот. -Что, в самом деле съел? -Не целиком, только ногу. -Это ужасно! -Да нет, с горчицей нормально.
И тщетно каждый вечер какой-то вдохновенный старец в фетровой шляпе и в галстуке бабочкой расталкивает толпу со словами: "Бог велик, придите к нему": все, напротив, спешат к чему-то, чего они, в сущности, не знают или к тому, что кажется им важнее Бога.
+1- В сущности, одно лишь меня интересует, - просто сказал Тарру, - знать, как становятся святым. - Но вы же в Бога не верите. - Правильно. Сейчас для меня существует только одна конкретная проблема - возможно ли стать святым без Бога.